Распад Югославии

ВСЕ КОНФЛИКТЫ

Оглавление:
1.1.Косовские беспорядки 1981 года.
1.2.Ситуация в Косово в 80-е годы.
1.3.Экономический кризис.
1.4.Йогуртовые революции". ...

1.1. События в Косово. 11 марта 1981 года в Приштине состоялись крупные волнения, формальным триггером стали жилищные условия в общежитии Приштинского университета, а в более широком смысле – не блестящие перспективы его выпускников, каковые были озвучены в дискуссии с университетским начальством, и подытожены уже и политическими пожеланиями насчет республиканского статуса для Косово. Общие для страны проблемы накладывались в данном случае на то обстоятельство, что по настоянию албанцев и в соответствии с автономистским статутом университета от 1970 года преподавали в сем вузе на албанском, что уменьшало шансы на трудоустройство за пределами республики, и при этом выпускники этого университета за 10 лет снискали себе весьма невысокую репутацию, даже, как мне случалось слышать, вплоть до вошествия этого обстоятельства в анекдоты.

Участники мероприятия направились маршем в сторону штаб-квартиры местной компартии, и по дороге были разогнаны полицией. Затем, уже после проведенных полицией арестов предполагаемых зачинщиков, состоялся второй раунд демонстраций, к которому присоединились и рабочие. Власти 3 апреля ввели ЧП и задействовали едва ли не все возможные силовые ресурсы, все семь республиканских полиций, воинские части с бронетехникой, "всеюгославские силы безопасности", обеспечив заодно полный информационный блэкаут, но сделали с последней мерой себе же хуже, поскольку отсутствие толковых новостей послужило основой для распространения самых диких слухов, вплоть до того, что "Приштина горит". По официальным данным, от МВД Югославии, в общей сложности погибло 2 агента СДБ и 9 демонстрантов, из которых 2 от выстрелов со стороны своих же товарищей, плюс 260 раненых, и более 2000 албанцев были арестованы по обвинению в совершении действий, запрещенных статьей 133. Примерно 250 человек были наказаны тюремным заключением на срок от 1 до 15 лет; еще столько же были признаны виновными в «вербальных» преступлениях, и наказаны штрафами или заключением на срок до 60 дней. По горячим следам численность убитых зарубежная литература оценивала в 200-300 человек, но в настоящий момент считается, что вряд ли больше 20.

1.2. Косовская проблема в 80-е годы. Крупных подвижек в политике СФРЮ по косовскому вопросу после беспорядков 1981 года так и не произошло, и вернуть ситуацию на уровень 70-х годов тоже не удалось, конфликт так и продолжал тлеть. В июле 1981 года демонстрации состоялись в Джаковице, в январе 1982 в Приштинском университете, в феврале и марте 1982 в Приштине как таковой и Сува Река, а в апреле 1982 в Урошеваце отмечены массовые беспорядки, в октябре-ноябре 1982 года имели место три подрыва бомб в центре Приштины, в т.ч. одной у самого краевого парткомитета.

В целом, жить в Косово в эти и предшествующие годы и так-то было, по-видимому, не очень приятно, в 1962-81 из края выехало 112600 сербов и черногорцев, и в итоге процент сербов в населении края упал с 18% до 13%, поскольку за тот же период численность албанцев в абсолютных цифрах увеличилась вдвое, с 600 тыс. до 1,2 млн. Известный специалист по истории региона Ноэль Малькольм указывал, однако, что соотношение между албанцами и другими этносами составляло примерно 67 к 28 и в 1948 и в 1961 годах, так что рост албанского населения относительно прочих этносов явление относительно недавнее, и сомнительным полагал предположение, что рост албанского населения обусловлен политическими причинами – в 1981 в селськой местности у средней албанской женщины 6.7 детей, а в городах только 2.7, хотя в городских условиях политическая сознательность и задействованность в политической жизни должны быть выше, чем в сельской местности. В дополнение к миграционным процессам, влекшим гомогенизацию региона, в Косово вообще-то наименьший процент смешанных браков из всех субъектов федерации , так что никакой диффузии тоже не было.

Что касается собственно миграции, то 41% опрошенных в связи с их миграцией из края граждан указал как причину непрямое давление и 21% – прямое, из этой суммы 8% выпадает на устные оскорбления и угрозы, 7,4% на разного рода материальный ущерб. Любопытно, что 60% опрошенных мигрантов засчитали как рубеж смены отношения 1966-68 годы. Экономические причины назывались вторичными, основной проблемой было моральное давление.

Как следствие всех этих факторов, в 1981-87 с карты пропало 700 сербских сел, и край покинуло порядка 50 тыс. чел.

Середина десятилетия была отмечена ростов числа инцидентов террористического свойства, хотя и не настолько значительным, чтобы реально повлиять на ситуацию в крае. Предполагают, вместе с тем, что на каком-то этапе, в середине 80-х, косовские коммунисты оказались между молотом и наковальней, вынужденные одновременно бороться с прессингом из центра и проявлениями сербского национализма, с одной стороны, и крепнущим албанским национализмом, и, видимо, взяли сторону второго. В свою очередь, сербы и черногорцы края, впрямую против которых новый раунд террора и был направлен, предприняли меры по самоорганизации. В июне 1986 года сербы и черногорцы из трех сел региона, итого около 500 человек, двинулись на Белград в надежде привлечь внимание к бедам сербской общины, и это стало первой акцией такого рода, быстро получившей продолжение и расширение. С 1986 года функционировал Косовский комитет сербов и черногорцев, который привлекал внимание общественности и педалировал тему межэтнических бед в Косово, в начале 1987 года последовала петиция белградских интеллигентов, числом две тысячи, с требованием пересмотреть политику в отношении Косово, прекратить "албанскую агрессию", провести демократические реформы ради водворения порядка и равноправия, обеспечить политические и гражданские свободы, дабы завоевать доверие и сотрудничество Европы, а в апреле 1987 года собрано более 60 тыс. подписей обитателей края под новой петицией, о недопустимости дальнейшего следования прежней политике в отношении косовских сербов. В этом документе усматривают руку Добрицы Чосича, в ее литературном складе и формулировках, а еще академик принимал визитеров и депутации из края, лоббировал их интересы и помогал чем мог – начиная с юридической ассистенции. В 1987 году состоялся «крестьянский марш» против ареста лидера сербской и черногорской общин в политическом поле Косты Булатовича, разрешать ситуацию ездил лично председатель республиканской парторганизации Сербии Стамболич. В рамках попыток найти решение в политическом поле косовские коммунисты, с новым руководством в лице Азема Власи, в июне 1987 предложили 50-пунктовый план, предусматривавший самые разные меры, от изъятия албаноязычной националистической литературы до внедрения повсюду двуязычия, и очень решительно выступили против сербского национализма, однако стороны не пришли к консенсусу. О настроениях в обществе на тот момент свидетельствует ситуация вокруг "случая Кельжменди". Этот самый Кельжменди, отец которого потом был осужден за незаконное хранение оружия, сам получил некогда 15 суток тюрьмы за попытку нелегально перейти в Албанию, проходил действительную воинскую службу в Парачине, где без видимого повода застрелил четырех своих сослуживцев разной национальности – двух боснийцев, хорвата и серба – и ранил еще несколько, и расследование нашло, что здесь немалую роль сыграл национализм, но точно установить это так и не удалось. На похоронах одного из убитых, Срдьяна Симича, где присутствовало до 10 тыс. чел., имели место скандирование националистических лозунгов, сперва общего характера, потом уже, несколько позже, в более тесном кругу на близлежащей могиле Ранковича, и конкретнее – "шиптары вон из Косово!!", "долой Азема Власи!!". Это предприятие некоторые исследователи считают одной из самых первых демонстраций националистического плана.

Решающим, как нам кажется, во многом для всей истории страны, стало малозначащее на первый взгляд событие: в 20-х числах апреля 1987 года по поручению ранее не преуспевшего в умиротворении сербских демонстрантов Стамболича в Косово ездил его протеже, малоизвестный партийный аппаратчик Слободан Милошевич. Ранее этой темой он никогда не интересовался, даже осуждал националистов, но в ситуации этой увидел для себя, видимо, возможность завоевать большую популярность. В конце концов, следует констатировать, глядя на историю югославского кризиса в ретроспективе, что реально Милошевича, по-видимому, никогда не интересовали "интересы сербского народа", а риторику на сей счет он использовал исключительно как инструмент удерживать руководящие позиции. Такую точку зрения, кстати, разделяет весьма немалый процент сербов, с которыми я имел на эту тему беседы.

Итак, на Косовом Поле Милошевич 24 апреля отметился речью, в которой посулил огромной толпе (порядка 15 тыс. чел. ) собравшихся, только что выдержавших драку с полицией, "никто не смеет вас бить!", и произнес горячую речь, хотя до того, как утверждается, никогда не блистал красноречием. В литературе встречается утверждение, что драку специально спровоцировали, чтобы вынудить приехавшего партийного представителя вмешаться в конфликт и вообще создать нужную атмосферу. Предположение такое определенно имеет под собой основания, но для нас важно, что Милошевич использовал эту тему для собственного возвышения, и уже по возвращении сказал на собрании лидеров региональной партии, что это уже не вопрос политики, а "вопрос судьбы родины". Именно на волне национализма, эксплуатируя тему "притеснения сербов" и необходимости "исправить положение", он и выиграл борьбу за пост главного в сербской партийной организации, устранив сперва другого претендента на это кресло, сторонника поисков компромисса Драгишу Павловича, а потом и собственного бенефактора Стамболича. Следующим его ходом на пути укрепления своего влияния стали "йогуртовые революции".

Подобьем итоги. Косовский кризис с начала 80-х приобретал все более широкий резонанс, но до 1987 года все-таки попытки его решения предпринимались в правовых рамках СФРЮ, силами существующих государственных институтов в границах их полномочий, путем поисков удовлетворительного результата на базисе консенсуса. В указанном году произошла очень важная, с нашей точки зрения, перемена: ситуация в Косово стала использоваться многими группами в Югославии в своих целях, и первым этот инструмент применил Милошевич, который использовал эту тему для организации своей политической карьеры и создания обширной клиентелы, и последовательно добивался уничтожения автономии края; применяя формы внешнего давления на институты государственной власти и прибегая к выходящим за рамки закона методам, он в значительной степени способствовал обострению ситуации в стране.

1.3. Экономический кризис. Было бы несправедливым, разбирая ситуацию в стране в предкризисный период, обойти вопрос об экономической жизни СФРЮ, тем более что существует точка зрения, будто именно экономический упадок стал причиной распада страны. Предшествующее кризисному десятилетие традиционно считается периодом наибольшего расцвета СФРЮ. В этот период стало возможным, указывая на большой объем инвестиций, утверждать даже, что Югославия – «самая большая стройка Европы». На 11-м съезде СКЮ Тито сообщал, что экономика растет и увеличивается, за один месяц промышленность выпускает больше товаров, чем тридцатилетием ранее за год, полным ходом идет модернизация экономики, сельское хозяйство снабжает всем необходимым страну и вывозит излишки, рабочая сила многочисленна и квалифицирована, а ЦК СКЮ на собрании по случаю 60-летия основания партии извещал, что в 1947-78 6,2% экономического роста, а промышленности и вовсе 9%, промышленное производство за этот период выросло в 15 раз, и в 18 по сравнению с предвоенными годами, при очень слабой стартовой базе, Стане Доланц, вместе с тем, пенял, что “некоторые неблагоприятные тенденции” сохраняются, и предостерегал, что они станут серьезными препятствиями, если сохранятся – к таким отнес прежде всего ситуацию во внешней торговле где экспорт не увеличивается, а объемы импорта растут, и в 1977 году, самом динамичном в четырехлетии, импорт вырос на 30, экспорт на 8%, а розничные цены на 13%.

Темпы годового прироста общественного продукта снизились в конце 70-х – начале 80-х до 2,2% в год, промышленности до 4,2%, сельского хозяйства 2% . В конце 70-х, однако, планы продолжали составляться с крайне оптимистичными цифрами, предполагалось к 1985 году каждый год давать около 6% прироста, общественный продукт на душу населения намечали за несколько лет увеличить в 2,7 раза, ввести в строй большой объем жилья, так что средняя на душу населения жилплощадь возросла бы с 12 до 18-20 м2, и еще и в начале 80-х обещали прирост на 4.5% в год, но в 1983 пришлось пересмотреть показатели принятого плана, понизить ожидания с 4,5 до 2,5% в целом, а промышленности с 5 до 3,5 и сельском хозяйстве с 4% до 3,3. Уже в 1980 году на июньской сессии скупщины премьер-министр Веселин Джуранович выступил с докладом, в котором отметил негативные тенденции, а именно малый рост производительности труда, растущую инфляцию, технологическое отставание, а потом негативные тенденции только росли.

Несмотря на то, что видимость благополучия существовала как раз в этот период, именно в 70-е годы увеличился до угрожающих размеров внешний долг страны. Хотя в разных источниках называют разные суммы, но получается, что в середине 60-х он составлял примерно миллиард долларов, к середине следующего десятилетия около 4 млрд., к 1976 уже 8 млрд. долл., а к моменту смерти Тито внешние долги страны составляли 20 млрд. долл. (т.е. 45 млрд. по пересчету на доллар 2003 года), только на обслуживание долга уходило порядка половины всей выручки за экспорт. Пришлось пойти на жесткие ограничения, с 1981 начали экономить электроэнергию, стали возникать перебои со снабжением, но пока не оказывавшие большого влияния на общество - перебои приключались, например, с кофе, продуктом не из минимальной потребительской корзины; но дальше пошло хуже, и в 1982 в отдельных частях страны пришлось вводить карточки на растительное масло, сахар, кофе, стиральный порошок, керосин, и только к 1984 удалось проблемы со снабжением на некоторое время устранить. За счет жесткого ограничения импорта и ценой перебоев в снабжении, между XII и XIII-м съездами СКЮ удавалось выполнять условия погашения долгов и даже сократить задолжненность, но ситуация все равно оставалась крайне тяжелой: в 1986 долг составил 18,3 млрд. долл., т.е. 37% ВНП, а вся экспортная выручка 13 млрд. долл. Беда была и в том, что потраты, под которые брали кредиты, были не на полезные экономике вещи, а часто на гигантские проекты и заводы, которые имели скорее политическое значение, и в экономическом плане были малополезны - примером такого проекта называют металлургический комбинат в Смедерево, который начали строить в 1963 году, собирались закончить в 1986, но в 1987 году при открытии он в состоянии был обеспечить рабочими местами только 11 тыс. чел. вместо 14 тыс. запланированных, да и из работавших еще около трети не вполне работали, и, хотя в этот год комбинат принес 55 млрд. динаров убытка, его финансирование и на следующий год поставлено было в число приоритетов при составлении бюджета; один СССР выдал кредитов на 180 млн. долл. конкретно под строительство этого комбината. К числу таких объектов относят еще сталелитейный комбинат в Никшиче, расположенный вдали от сырья и потребителей итогового продукта, но сооружение которого повлекло увеличение показателя инвестиций и размеров экономического роста применительно к Черногории. Соответственно, поскольку отдача от построенных на кредит объектов была обычно мала, если только вообще была, то и вопрос их отдачи был полон сложностями.

С нашей точки зрения, экономическая ситуация 80-х годов в СФРЮ прошла три этапа. На первом, до середины десятилетия, ситуация в экономике считалась скверной, но все-таки исправимой и плохое ее состояние рассматривалось как временное, и предполагалось возможным обойтись ограниченными мерами при сохранении "статус кво"; на втором отрезке, примерно в 1986-89 годах, официально было признано, что ситуация крайне тревожная, кризисная и требующая решительных мер, но все-таки не требующая основательных перемен в обществе и позволяющая оставаться в прежнем правовом и политическом поле; в 1989-1990 году события развивались под лозунгом полной смены ориентиров и коренных преобразований. Три эти этапа очень четко прослеживаются в аналитике, документах того времени и статистических данных, и связать их уместно с периодами пребывания на премьерском посту трех разных людей со своими собственными взглядами и опытом работы – Милки Планинц, Бранко Микулича и Анте Марковича. В тенуру Планинц особых подвижек, если не считать определенных успехов по части выплаты внешнего долга, не произошло, а реальные преобразования начаты в период премьерства Микулича, но, будучи по своим взглядом твердым сторонником планирования и государственного руководства в экономике, однозначно считавшийся консерватором, он как раз и был призван организовать широкие реформы в духе обычно прописываемых МВФ. Попытки такие привели к предсказуемым последствиям, и, конечно, росту социальной напряженности. С 1987 года началось замораживание зарплат и закрытие предприятий; именно двойственность позиции Микулича проявилась в том, что неудачным и едва ли не решающим в итоговом негативном результате реформ того периода считают решение премьера повысить оклады федеральным служащим, и попытки выдавать селективные кредиты предприятиям сельского хозяйства , что в значительной степени нивелировало все успехи. Большого позитивного влияния на экономики все эти меры не возымели, зато социальная напряженность, ими сгенерированная, довольно быстро себя проявила.

Первое югославское выступление против ограничительных мер в экономике относят к ноябрю 1986 года, а в следующем году начался целый вал забастовок, всего за год более 1000 случаев, иногда до 150 тыс. участников. В конце апреля состоялась самая длительная в истории СФРЮ забастовка, намного побившая предшествующий рекорд (11 дней): шахтеры в Лабине, на северо-востоке Хорватии, бастовали два месяца.

Фактически, забастовки были серьезной причиной для возможной отставки премьер-министра, и вдобавок к тому грянул скандал с фирмой "Агрокоммерц". Сам по себе "Агрокоммерц" представлял собой агроиндустриальный комплекс с центром в Великой Кладуше на западе Боснии. Директором там член высшего эшелона республиканской партии Фикрет Абдич. В работе комплекса задействовано 13 тыс. чел., он входил в число 30 самых крупных предприятий страны, обеспечивал своих работников дешевым жильем и объектами спортивного назначения, там даже собственное телевидение было. Специализировалась контора на крупных поставках продовольствия, в том числе и за рубеж, где основным покупателем были страны Ближнего Востока, так что деятельность компании имела большое значение для государства, нуждавшегося в дешевой нефти и валюте. Агропромышленные комплексы бытовали в стране давно, и служили вождям страны поводом для гордости, а успехи "Агрокоммерца" широко освещались в прессе и литературе и ставились в пример. Триггером самого скандала послужил пожар на фабрике и полицейское расследование его причин, в ходе которого подозрения силовых структур вызвала некооперативность менеджеров компании. Одно расследование повлекло за собой другое, и по ходу дела оказалось, что фирма выдала необеспеченные обязательства на сумму 865 млн. долл. 57 банкам на территории 4 республик в течении трех лет, и все это благодаря связям Абдича в администрации и республиканского калибра покровителям. Глава парторганизации Боснии Хамдия Поздерац подал в отставку, поскольку его брат оказался замешан в покрытии этой аферы, и состоял в концерне на жаловании в качестве консультанта; Поздерац, правда, заявил о своей невиновности. На Микуличе все это отразилось постольку поскольку он ранее возглавлял именно Боснию, а Поздерац был его правой рукой, связка эта многое сделала для развития этого ранее отстающего региона. Значение самого дела об "Агрокоммерце" в общем положении югославской экономики не следует преувеличивать, но то, что оно нанесло значительный ущерб репутации страны, партийного руководства, отечественных экономистов, в определенной мере скомпрометировало экономическую стратегию СФРЮ, несомненно.

Забастовки, рост социальной напряженности и скандал повлекли в итоге отставку Микулича. Сперва он стал первым премьером коммунистического государства, которому поставили на голосование вотум недоверия; его он пережил - в верхней палате 64:23, в нижней 125:64, но все-таки подал в отставку в конце 1988, став первым премьером в социалистическом лагере, который так поступил и в своей последней речи попеняв на огромную инерцию бюрократии, отсутствие у федерального руководства достаточных полномочий и рычагов для реальных изменений, надобность в радикальной реформе всей системы; однако в соответствии с Конституцией его кабинет работал до лета 1989, пока не было сформировано новое правительство. Возглавил его сторонник рыночной экономики Анте Маркович. В первые месяцы своего пребывания на премьерском посту он получил большую порцию критики за отвержение быстрых антиинфляционных мер и за то, что в первый год его руководства продолжались оба основных кризиса – с Косово и экономикой. В декабре 1989 года был объявлен его стратегический курс, программа которого походила на польскую стратегию "шоковой терапии", и даже выработана была с теми же советниками. США теоретически выказывали поддержку правительству Марковича, придерживавшемуся курса на традиционно адвокатируемый американцами набор ценностей, но не пошли ни на экономические вливания, ни на употребление своего политического веса в поддержку централистов. Несмотря на огромный размер сложностей, период воплощения программы Марковича в жизнь в целом позитивно оценивается в аналитике, и есть серьезные основания считать, что при других условиях стратегия, приведшая к позитивным результатам в ряде других случаев при аналогичных условиях, могла бы принести успех и здесь.

В сущности, несмотря на тяжесть ее положения, экономика Югославии концу 80-х не находилась в состоянии коллапса и даже не в близком к нему. Южная Корея того времени имела населения вдвое больше, ВНП вдвое больше, государственный долг вдвое больше, баланс экспорт-импорт примерно такой же, и в кандидатах на катастрофу никогда не значилась. Польша, Венгрия, Болгария, Румыния, отчасти и Чехословакия обладали еще более катастрофическими цифрами внешнего долга, но вполне уверенно и без катастроф перешли к новой экономической формации. Даже в неблагополучный 1990 год СФРЮ по ВНП на душу населения числилась 46-й из 168 стран мира, опережая по этому показателю вполне благополучные Израиль, Тайвань, Ливию и Саудовскую Аравию. По данным Всемирного банка, страна даже в урезанном виде и находясь под санкциями, перешла в начале 90-х из статуса «существенно задолжавшая» (moderately indebted) в статус «менее обремененная долгами» (less indebted). Рецепты перехода из «социалистической», будем ее так условно называть, экономики, тоже, в общем-то известны; хотя, следует оговориться, их реализация привела к очень разным результатам по разные стороны границы СССР минус прибалтийские республики, но Югославия с ее прошлым и экономическими основами выглядит реальным кандидатом скорее в компанию со странами Восточной Европы и Прибалтики, нежели со странами СНГ. Большой травматический потенциал несла в себе перспектива на этом пути отказываться от всего наследия Тито, но высокая популярность Тито в обществе проистекала явно не из того факта, что он ко всем явлениям социально-экономической жизни подходил сугубо с мерками классовой борьбы, или, скажем, являлся стойким ленинцем-марксистом.

1.4. "Йогуртовые революции". В июле 1988 – весной 1989 Милошевич, контролировавший к тому времени партийную организацию Сербии и занимавший пост ее представителя в высших органах власти, организовал более 100 "встреч правды" по всей Сербии, имевших большую популярность, посещенных примерно 5 млн. человек. На них обнародовали информацию о положении дел в Косово и всевозможных бедах местного сербского населения. Именно тогда и на фоне роста национализма состоялись "йогуртовая революция" в Воеводине и аналогичное предприятие в Черногории, по результатам чего руководство республик ушло в отставку и было заменено на лоялистов Милошевича. Собственно, сами мероприятия были затеяны под предлогом борьбы с бюрократией, а сам термин "антибюрократический" заимствован, прямо из лексикона Тито и его соратников, использовавших его для обозначения посягательств на привилегии партийного начальства. Название процесс получил за обыкновение манифестантов метать в административные здания и неугодных функционеров пакетами с йогуртом. Сама схема подозрительно напоминает некоторые события новейшей истории в странах бывшего СНГ, - пусть читатель сам решит, какие именно.

С 7 июля 1988 года в течении двух дней в Нови-Саде митинговали сербы-косовары, предававшие анафеме местное партийное руководство как противников затеянной административной реформы по ограничению влияния краевых администраций из боязни потерять свои места, и затевавшие стычки с милицией. Организаторами митингов стали граждане, потом получившие высокие посты в силовых структурах. В ходе манифестации председатель коллективного президентства Раиф Диздаревич грозил было введением ЧП в стране, однако эта угроза так и осталась угрозой – возможно, потому, что на митинг протеста против интерференции федеральных властей Милошевич и КО собрали 350 тыс. чел. В августе 1988 Милошевич и компартия Сербии отказались повиноваться прямому указанию СКЮ прекратить поддержку уличных демонстраций, и в итоге президиум после некоторого промедления и дискуссий вынес порицание руководству автономии, осудив, правда, идею таких собраний на улице, но выразив мнение, что коли они уже есть, то следует принять представителей от собравшихся и с ними обсуждать все вопросы. 5 октября 1988 года руководство Воеводины подало в отставку.

В октябре 1988 начались демонстрации в Черногории, где ситуация была скверной даже по сравнению с общим положением дел в стране: на тот момент четверть населения республики было без работы и каждый пятый из 550 тыс. жителей республики жил за чертой бедности. 7 октября рабочие завода "Радойе Дакич" отправились маршем в Титоград, где собралось к вечеру 25 тыс. митингующих. Черногорские лидеры отказались поддаться прессингу, и тяжеловес черногорской политической сцены, побывавший к своим 58 годам на всех трех ведущих республиканских постах Марко Орландич на скандирование толпы с требованием прибытия Милошевича ответил "он вам не поможет", чем снискал немало вистов по всей стране - он чуть ли не единственный черногорский политик 80-х, которого хорошо помнят на территории бывшей СФРЮ. На следующее утро состоялась новая попытка марша на столицу, на сей раз работников сталелитейного завода в Никшиче, она была подвергнута прессингу полиции, и несколько человек погибло, спасаясь от преследований на круче – представлено это было в центральной печати очень интересным образом, а именно, что, дескать, впервые в послевоенной Югославии полиция разогнала рабочих с жертвами. События в Черногории были квалифицированы партийными и армейскими верхами как попытка переворота, в армии отменили отпуска и провели мобилизацию резервистов, однако в итоге обошлось без решительных мер, и к ноябрю черногорские партийцы сдались. Окончательный контроль группы Милошевича за черногорской партией установлен в январе 1989.

Таким образом, за полтора года Милошевич поверг одного за другим сразу нескольких сильных противников, преуспел водворить "своих" людей во главе трех субъектов федерации, действуя внепарламентскими методами и в прямое нарушение и конституции и партийных правил.

Продолжение следует...